Длинные пальцы небрежно пробежали по клавишам, на автомате подгибаясь один под другой, когда количество нот превышало количество пальцев. Пара цепких аккорда, и снова незамысловатый пассаж черно-белых клавиш.
Левая рука потерялась в густых черных волосах, он опирался локтем о пюпитр, рассеянно разглядывая клавиатуру. Музыкальные образы роились и гудели, не складываясь в один, накатывались торопливыми волнами, он не успевал разглядеть кудрявой пены их гребней, смываемых последующими торопливыми «барашками».
Указательный – «второй» палец – завис над клавишей, решаясь. Секунда, две. Хикари внезапно встал, захлопывая крышку рояля. Постоял.
Плотные шторы защищали его от пламени дня. И от рукоплескания мира, и от песен дождя по щекам, и от шепота солнца в волосах. Вторую неделю он не мог играть второй концерт Дворжака, потому что не мог вспомнить солнце. А это значит, что он умирал.
Руки подняли крышку, заскользили по клавишам, молоточки побежали по струнам. Комната наполнилась глубокими полнозвучными аккордами, перетекающими один в другой подобно мазкам туши, если в нее добавить слишком много воды. Уверенность возвращалась, сильные пальцы заставляли молоточки в дружном порыве восторга ударять струны, выбивая мелодию разводов краски по стеклу.
Хикари прикрыл глаза, кожей ощущая прилив, гармоничный сумбур снятой педали. Волнение и умиротворение передалось от пальцев всему телу, разлилось теплыми мурашками.

==>гостиница "Асталь"

Хикари разбудило чувство голода. Пламенный резко открыл глаза, сбрасывая красноватую пленку сна, потряс головой. Предыдущая ночь, интересная в плане знакомства с городом – позвонить Селине! Она должна кое-что бы рассказать. – но совершенно пуста для вечно жаждущей природы бессмертного. Хикари быстро поднялся, подошел к шкафу. Мысль побежала по свиткам памяти, перелистывая страницы-картинки. Выискивая ту единственную, с синеватым контейнером переносного холодильника, в которой он хранил пакеты с донорской кровью. Антресоль.
Он поднялся на цыпочки, вытягивая худое тело, распахнул створки шкафа, улыбнулся диковато равнодушному голубому ящику. Пальцы нетерпеливо обхватили покрытые испариной бока, потянули вниз. Хикари сел на пол, ногами обнял холодильник, открыл крышку,  с наслаждением подставив руки белому пару мороза, вырвавшемуся из-под нее. На секунду застыло сердце, в страже, что холодильник окажется пуст, но забилось снова – 400 мл черно-красной жидкой жизни, аккуратно запечатанной, с наклейкой и кристалликами инея. Хикари облизнулся, осторожно прикоснулся к пакету. Холодная, но все равно – кровь. Держа двумя руками, он жадно надорвал клыками пластик пакета, как рвет батон оголодавший студент.
Ледяная струйка коснулась языка, пламенный закрыл глаза, блажено заурчал. Теперь торопиться некуда, она его, только его, и он снова будет сыт на этот бесполезный день.
Следовало принять предложение Селины и отведать этого ее местного аристократизма, подумает он после. Следовало позвонить сразу, как пришел. Следовало экономить и не тратить НЗ. Следовало выпить эту недалекую девчонку на улице, она даже не сопротивлялась почти, только кокетничала. Следовало вот сейчас встать и позвонить в Батори-холл, по крайней мере, там его «Мицубиси» и его пиджак, которые надо забрать, хотя бы чтобы не беспокоить лишний раз. Следовало узнать, кто там вторгся на частную территорию особняка. Следовало, следовало, следовало….
Хикари пил полужидкую от густоты неизвестную кровь, струйка медленно ползла от уголка губ к распахнутому вороту черной помятой рубашки.