Вечер тихо и неторопливо наступал на Город. Серый монотонный дождь то усиливался, то превращался в почти невидимую, промозглую изморозь. С реки тянуло холодом и сыростью. Ветер продирался сквозь одежду, с остервенелой злобой выдувая последние остатки тепла. В этот поздний и непогожий вечер в старом парке не было никого, и даже одинокие граждане, выгуливающие собак, старались как можно быстрее покинуть широкие, продуваемые ветром аллеи. Парк быстро пустел с наступлением темноты. Деревья, мерно качаясь под ветром, тихо переговаривались о чем-то своем. Листья падали и падали. Весь парк словно наполнился шепотом падающих листьев, по аллеям носились целые их стайки. Днем, когда парк был наполнен людьми, светом, и звуками едущих машин, этот шепот был не так слышен. Вечером, и ночью он становился сильнее. Он журчал, лился, как песок льется в песочных часах. Он угнетал, как угнетает зрелище льющегося песка, и завораживал также. Очередной порыв бросил кучку листьев на черные ботинки. Ботинки принадлежали высокому человеку в черной куртке с высоко поднятым воротником, который шел этим вечером через парк. Казалось что ни ветер, ни дождь не мешали ему. Он шел куда-то в самую-самую глубь городского парка, как будто повинуясь какому-то внутреннему зову. Иногда он останавливался, словно прислушиваясь, и тогда длинные тени, упавшие от почти неразличимых в дождевой пелене фонарей, льнули к его ногам, как породистая сучка льнет к кобелю, который предназначен ей на случку.
Человек шел через парк, в шорохе и шепоте, сквозь темноту. Один. Он шел и шел. Стороннему наблюдателю могло показаться, что он идет по кругу, возвращаясь, и пересекая одни и те же перекрестки, проходя вновь и вновь те же аллеи. Однако это впечатление было бы ошибочным, потому что человек руководствовался одним из самых безошибочных инстинктов. Инстинктом, идущим из глубины времени, куда все мы боимся и стараемся без лишней нужды не заглядывать. Из глубины пахнущей мускусом, кровью, когтями и клыками с руку длинной.  Человек шел ведомый инстинктом охотника. Да и не было в этот час в парке сторонних наблюдателей, не было никого, кто мог бы услышать, как мертвые уже более 100 лет барабаны звучат все громче…все сильнее…все мертвее…в ушах идущего человека.  …. Нет.. не здесь….близко…очень близко…бумс…бумс…бумс… дальше…дальше…бумс….бумс…повернуть направо…бумс….бумс…бумс…еще перекресток…ближе..почти…ВОТ ОНО!!!!
На противоположном конце аллеи показалась еще одна фигура. Молоденькая девушка в легком осеннем пальто шла, стуча каблучками, прямо навстречу своей судьбе. Рядом бежала маленькая лохматая собачка той неопределенной жизнестойкой породы, которую часто встретишь на городских помойках. Высоко поднятый воротник пальто немного защищал девушку от ветра. На голове у нее, чуть скособочившись, красовался легкомысленный лиловый беретик. Девушка спешила из парка, собачка семенила рядом, иногда прерываясь, чтобы поднять лапку на один из фонарей.
- Мисс? – низкий мужской голос окликнул девушку
Девушка испуганно оглянулась. Она старалась раньше никогда не выходить в такое время, особенно по такой погоде. Но сегодня она задержалась на уроках французского. Эти проклятые уроки были, к сожалению, необходимы, потому что скудного жалования, которое ей платили в газете «Глобал» не хватало, и приходилось подрабатывать. А Хьюс, так звали песика, попросился гулять. Вот и пришлось ей так поздно идти выгуливать собаку. Она еще думала сделать несколько кругов вокруг дома, но вовремя вспомнила что домовладелец, мистер Вендоу, сильно ругался последний раз и обещал выселить ее «к чертовой матери вместе с этой чертовой гадящей тварью, из-за которой непременно будут неприятности с этим чертовым муниципалитетом». Слезы стояли в тот момент у нее в глазах. Но жалование было скудным, а квартплата низкой. И Хьюс попросился гулять, да и дождь в тот момент слегка поутих, потому она решила все таки дойти до парка. Ведь, как она всегда считала, мы в ответе за тех, кого приручили.
Она подняла глаза на идущего навстречу мужчину, одетого в черную куртку и белыми, почти седыми волосами. Что-то внутри у нее вздрогнуло, словно в ритме барабанов. Откуда-то издалека она вдруг услышала дикий выкрик «Мути!». От самого этого слова несло мускусом и кровью, и когтями, и клыками с руку длинной. Она уже почти приготовилась бежать, ведомая извечным инстинктом жертвы, идущим из самой глубины времен, но внезапно мужчина остановился и хрипловатым голосом произнес:

         - Есть свойства - существа без воплощенья, с двойною жизнью – и внезапно замолчал, будто ожидая продолженья.

Эти строки остановили ее. Как лев парализует добычу ревом, так и она была парализована звучанием этого голоса. Страх сквозил во всем ее существе. Страх повелевал ей бежать, а мысли бешено неслись, пытаясь осмыслить происходящее. Слова были неправильным. Вся ситуация – да. Хорошо знакомая по урокам безопасности, по городским газетам, пестрящим объявлениями, эта ситуация призывала ее бросить все и бежать куда глаза глядят. Или хотя бы достать шокер, а может быть газовый баллончик, который был у нее в косметичке. Но СЛОВА – они были неправильными. Она попыталась осмыслить эти слова.

          - Видимый их лик в той сущности двоякой, чей родник - свет в веществе – срывающимся от волнения голосом, словно от этого зависела ее жизнь, почти прошептала она полузабытые строки, а потом, заколебавшись, протянула ему свою сумочку и  добавила – Сэр? Вы будете меня грабить?

Его лицо исказилось, какой то совершенно жуткой гримасой, когда он одним прыжком преодолел разделяющее их расстояние. Странное оцепенение охватило девушку. Оцепенение внезапно сменилось резкой болью в области живота. С ужасом она увидела, как незнакомец подносит ко рту кровоточащий кусок плоти, и уже оседая на листья она услышала как хриплый голос произнес:
         
           - Его названье: "Больше Никогда".  Не бойся воплощенного Молчанья, Ни для кого не скрыто в нем вреда.

Со смутным ощущением, что только что она совершила самую большую ошибку в своей жизни, но зато последнюю, она умерла. Храбрый песик успел вцепиться в ногу человека, чтобы ровно через секунду его разорвали на части две сильных, мускулистых руки. Мужчина склонился над девушкой, и вгрызся в ее внутренности. Через некоторое время, закончив свою трапезу, он, тщательно вытерся. И походкой уверенного человека, который четко знает куда и зачем он идет, направился к выходу из парка. На дороге осталось лежать два тела. Одно побольше, другое поменьше. Чуть в стороне ярким пятном, почти в самом центре фонарного круга, осталось лежать лиловое пятно округлой формы. На это пятно медленно упал пожухлый кленовый лист.

Парк === > Улицы Риверсайда

Отредактировано Крабо Хало (2008-04-04 15:06:08)

(писано в соаффтарстве с Йесинкой)

Мысли толкались в голове одна другой чернее и мистическее. Йесинка почти слышала, как по кустам ломится зубастый оборотень, убивающий всех, кто видел его жертв. Потом тех, кто видел тех, кто видел его… Йеська старалась держаться ближе к Агнешке – живое существо, как-никак, существо из реальных материалов, присутствие которого успокаивало.
- Вот и познакомились… - вдруг сказала вампиресса.
Йесинка, хоть и не вышла ростом, казалась Агнешке теперь каким-то оазисом спокойствия во внезапно затопившем все вокруг ужасе - потому что не завопила, рассуждала достаточно здраво, и голос ее почти не срывался. В ее присутствии у самой Агнешки получалось хоть как-то собраться в кучку.
- Прости, - сказала она, хотя ее вины в произошедшем не было никакой, - вот и мороженого не поели... теперь в меня неделю еда вообще не полезет...
Агнешка прикрыла глаза, но тут же их распахнула - за зажмуренными веками явственно всплыло отображение мельком увиденного кошмарища.
- Ничего. Это пройдет. Все проходит, как говорил мой.. - укусила губу. Твой Лорд, твой Сир. Еще зубы девушке покажи, она тогда точно поседеет. - ...хороший друг. Я думаю, нескоро еще сюда вернусь. А ты говоришь, маньяков нет... -Йеся сама не была уверена, хотелось ли ей шутить. Судя по сорвавшейся фразе, не хотелось.
- Твой друг, - Агнешка судорожно сглотнула, - наверно, очень... храбрый человек. И умный... Я теперь тоже в этот парк ни ногой...
Йеся кивнула, рассеянно теребя в кармане бумажку в несколько фунтов (один).
За таким разговором обе девушки вышли из парка и двинулись к автобусной остановке. Агнешке эта обшарпанная синяя будка в пестрых следах от старых ободранных объявлений и полустертых граффити показалась очень красивой и какой-то родной. Потому что там был свет и были люди.
- Тебе на каком? – Йеся пнула пластиковую бутылку. – И.. знаешь, я тут думаю.. нехорошо вот незаконченным что-то оставлять. Давай где-нибудь встретимся – и  все-таки поедим мороженого?
- Мне на третий...
Нет уж, сегодня я ТОЧНО поеду к родителям... и все будет хорошо, все будет нормально...
- ... то есть на девятый. И... ну, давай. Давай я тебе позвоню. Или ты мне позвонишь?
Йеська вытащила руки, едва не выронив банкноту, хлопнула себя по карманам.
- Давай ты. У меня даже записать некуда....
Агнешка порылась в сумке, вытащила первую попавшуюся бумажку, пристроила на колене. Руки вдруг опять бешено затряслись. Пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, только тогда она смогла накорябать на бумажине номер, который продиктовала Йеся.
- Ладно... Я тебе позвоню... завтра. Пойдет?
- Конечно. Звони, я номер сохраню. Спасибо за...м. За знакомство. О, и автобус твой. Удачи, Агнешка! - Йеся подождала, пока новая знакомая забрется в освещенный салон, помахала рукой. И только когда автобус уехал в темноту Риверсайдской ночи, она со всех ног побежала в Каинос.

Йесинка - -------- "Каинос"

Агнешка - --------- Риверсайд

Отредактировано Агнешка (2008-04-02 15:45:19)

Мэтью внимательно осматривал пройденный путь, прикидывая, как бы его описание смотрелось в статье.
"Если мне повезет, это будет репортаж не о ДЖин, а новом Джеке Потрошителе... Нужно узнать, какое отделение полиции занималось этим делом... Тряхануть сержанта Соомерсби, чтобы он разузнал, не случалось ли чего-то похожего и на какой стадии расследование..."
Частью сознания, не занятой раздумьями о статье, Мэтью ощущал нарастающее беспокойство Агнеты: тут не надо было никаких телепатических способностей, достаточно было взглянуть на побелевшие костшки судорожно сжатой на зонте руки. Журналист положил ладонь на локоть Агнеты и ободряюще улыбнулся:
- Вы ведь звонили в полицию, не так ли? Значит, полицейские уже занялись этим делом. Кстати... если хотите, я мог бы разузнать точнее, кто и как этим занимается... Если вы, конечно, помните телефон, по которому звонили.

"Лейтенант Фаулер..." - фамилия была лишь смутно знакомой. Плотно общаться с этим лейтенантом Мэтью еще не доводилось, но, похоже, доведется.
Мужчина придержал за локоть споткнувшуюся Агнету, не давая той рухнуть на асфальт дорожки. Получилось, может быть, немного жестко, норезультат был достигнут: девушка выпрямилась и восстановила равновесие.
- Пободьте здесь, - бархатным голосом сказал Мэтью. - Наверное, не стоит вам идти прямо туда. Не беспокойтесь, я буду на виду, рядом.
Журналист успокаивающе кивнул уже который раз за сегодняшний день, и пошел вперед, к желтым лентам. Раумеется, труп давно был убран, да и кровавые пятна смыло мелким, но упорным дождем. В воображении Мэтью рисовался тот темный вечер, когда Джин Лайон вздумалось выгулять свою собачку в столь неудачное время.

Мэтью не заметил, как стемнело. Зажглись матовые фонари, окаймляющие дорожки парка, и сейчас вполне можно было представить, что в искуственном свете на асфальте отблескивает не вода, а пролитая здесь кровь. Журналист довольно улыбнулся и поежился от холода.
"Агнета, наверное, уже совсем замерзла. Стоит отвезти ее домой. К ней домой", - когда Мэтью вернулся к девушке, на губах его все еще играла улыбка.
- Спасибо, что проводили меня сюда, - мягко поблагодарил Мэтью. - Позвольте довезти вас до дома? Холодно и поздно уже.

- Не затруднит ничуть, - серьезно ответил Мэтью, вновь придерживая девушку под локоток.
Руки Агнеты были холодными и покрытыми зябкими мурашками.
"Ну вот, до чего довел девушку", - подала голос проснувшаяся совесть, заголосившая напару с цепким желанием закончить картину о том, что в таком состоянии девушку было бы неплохо отпоить как минимум горячим чаем... или кофе - в зависимости от того, что предпочтет прекрасная дама. То, что Агнету назвать прекрасной можно было с некоторой натяжкой, Мэтью ничуть не смущало.
- Или, быть может, вы настроены на чашку горячего чаю?